Очаги пропаганды, или зачем на временно оккупированных территориях открыли центры "Русское слово"

Восточный Вариант рассказывает подробнее об очередной попытке оккупантов сделать население более лояльным.

Очередной инструмент российской пропаганды

В декабре прошлого года оккупационная власть заявила об открытии центров “Русское слово” на временно оккупированной Донетчине. Первые четыре центра открылись на базе так называемой “донецкой республиканской универсальной научной библиотеки им. Крупской”. Кроме Донецка, центры будут работать в Новоазовске, Мангуше и Харцызске.

Оккупанты заявили, что в центрах “Русское слово” планируют преподавать русский язык, популяризировать его историю и культуру. Вполне понятно, что на самом деле такие центры становятся инструментом русификации и манипуляции сознанием местного населения.

Под видом “образовательных инициатив” оккупанты пытаются навязать искаженное видение истории, легитимизировать свое присутствие и создать иллюзию культурной интеграции. В то же время так пытаются уничтожить украинскую идентичность, язык и традиции на ее законных территориях. Подобные шаги являются элементом информационной войны, целью которой является подрыв национального единства и превращение украинцев в носителей пророссийской идеологии.

“Такие центры направлены на тех людей, которые не определились. На временно оккупированных территориях есть люди, которые поддерживают россию и которые не поддерживают.  Также есть те, кто не определился. Вероятно, для них и созданы такие центры. Можно предположить, что центры рассчитаны на людей, которые являются “невовлеченными” в обществе. Сейчас российская пропаганда в оккупации работает в детских садах, школах, институтах и университетах, на телевидении. Однако есть те люди, кто остается «за пределами» этого. Такие центры, вероятно, планируют пошатнуть тех, кто имеет нейтральную позицию”, — объясняет главная координаторка ОО “Донбасс SOS” Виолетта Артемчук.

Обучают русскому языку и переписывают историю

В центрах “Русское слово” планируют обучать украинцев и украинок, которые остаются в оккупации, русскому языку и культуре. Однако такие “обучения” будут иметь мало общего с реальным образованием. Под видом культурного просвещения российская власть пытается насадить собственную идеологию, отрицая украинскую идентичность.

Оккупанты стремятся не только контролировать территории, но и менять местное население, постепенно уничтожая упоминания обо всем украинском.

“Методы пропаганды через условную культуру — не новые для российской федерации. Они делают то же, что и до этого — разными способами, в таком случае через культуру, несут свои идеи. Это наиболее опасно для тех людей в оккупации, которые еще не определились со своей позицией. Если оккупанты найдут способы принуждением загонять людей в такие центры, чтобы отвернуться от своих позиций, то здесь действительно может быть сдвиг. В этом опасность таких центров”, — говорит Виолетта Артемчук.

Дополнительная угроза, что Украина не может создать контрпропаганду, ведь не имеет доступа на местах на временно оккупированных территориях.

Без возможности прямого воздействия Украина вынуждена полагаться на непрямые методы, такие как распространение правдивой информации через внешние каналы: радио, интернет, социальные сети и мессенджеры. Однако доступ к таким ресурсам на оккупированных территориях часто ограничивается оккупационной властью, которая блокирует украинские источники информации и заменяет их пропагандистским контентом.

Виолетта Артемчук отмечает, что проведение обучения на временно оккупированных территориях по российским программам — это нарушение международного гуманитарного права (МГП). Согласно МГП, страна-агрессорка должна была обеспечивать все эти годы обучение детей по школьным программам Украины. Пока точно нельзя сказать, можно ли расценивать центры “Русское слово” как часть обучения, и можно ли привлечь россию к ответственности за это.

***